Благословенно МВИЗРУ ПВО. Книга четвёртая - Владимир Броудо

Личная жизнь

Работал много, но ханжой не был. Уделял много времени семье, родителям, друзьям и, конечно, себе. Постараюсь рассказать всё по порядку о нашей пятилетней жизни в Минске.

Квартирный вопрос

Когда приехали в Минск для поступления в училище, то жили в доме у тёщи Степаниды Адамовны, вернее в доме Ларисы и её мамы. После смерти отца, Лариса, как наследница, оформила дом на себя и мать. В дом прописала и нашего сына Серёжу.

Наш Минск, залечив послевоенные раны, стал энергично строиться. Продолжалось, начатое Хрущёвым, жилищное строительство. Естественно, стройка шла от центра города к его окраинам. Сносились многие деревянные застройки 20—30-х годов. Очередь дошла до нас. Наш тихий, не промышленный район оказался в большом спросе. Деревянные дома сносились, а на их месте строились новые многоквартирные пятиэтажные дома. Дом моих родителей снесли ещё в 1964 году.

Осенью 1966 года дошла очередь и до Ларисиного дома. Жильцов и деревья сада стали переписывать. В доме были прописаны Степанида Адамовна, её старшая дочь Мария, Лариса и Серёжа. Попытался прописаться и я, но не тут-то было.

На всех четырёх человек давали двухкомнатную квартиру. Мы, естественно, не согласились. Соседи по дому, он был на двух хозяев, получили квартиры и переселились. Чтобы мы стали более сговорчивыми, от дома отключили свет, стали разбирать крышу соседней части дома. Мы не сдавались. На ночь, с помощью специальной рогатки, я подключался к электролинии. Наконец, нас вызвали в суд. В суде я был впервые. Странно, на судью мы никак не влияли, но она, выслушав всех нас, заявила:

– Я вижу две разные семьи, и они должны жить раздельно.

Такой был в наше время советский суд «самый гуманный суд в мире», как выразился герой в фильме «Кавказская пленница». Тогда ещё не было рынка, на котором всё продаётся и покупается, в том числе и судьи.

На следующий день после суда нам предложили две однокомнатные квартиры во Фрунзенском районе на улице Скриганова. Нам выделили квартиру на пятом этаже, а Степаниде Адамовне на первом этаже соседнего дома. Наш дом оказался в одном дворе с сестрой Риммой и в двух километрах от родителей. Переехали мы на новую квартиру в начале октября.

В новой квартире мы стали обживаться. Всё необходимое у нас уже было, не хватало только самого необходимого – телевизора. Наконец, в конце 1966 году мы его купили. Это был чёрно-белый телевизор «Огонек», с достаточно большим экраном – 47 см, Львовского завода. Для его покупки нам пришлось одолжить деньги. Покупали его по блату, с помощью друга детства Гарика Шевелевича, который, после окончания института, уже зарекомендовал себя в торговле.

Помню, на просмотр фильма «Берегись автомобили» к нам пришёл в гости мой друг и однокурсник Жора Меженцев с женой Наташей. Работал «Огонёк» долгие годы. Я его неоднократно ремонтировал, даже менял кинескоп. В своё время вмонтировал в него ДМ-канал. Закончил он своё существование в начале 90-х годов, на даче под Тверью.

Канарейки

Освободившись от напряжённой службы в войсках, с постоянными переездами, житьём в случайных местах, с ответственными еженедельными дежурствами, с личным составом, который в самый неожиданный момент может преподнести тебе неприятный сюрприз, я вспомнил о своей детской забаве, содержании певчих птиц.

Мне захотелось держать канареек. Я не имел их в детстве, из-за их дороговизны. Но был наслышан об их необычном пении, представляющих собой ряд звонких, переливчатых трелей, называемых коленами, последовательно следующих один за другим. Знатоки различают в пении канареек до 12 колен. Но завести канареек не так просто. На птичьем рынке или магазине можно купить подделку. Канареек нужно покупать на дому, по рекомендации, прослушав их пение. Такой дом знал отец.

В годы молодости у отца был друг, Пётр Каравай. Много я был наслышан от отца об этом человеке. Пётр, как и отец, был голубятником. Кроме того он держал, разводил и продавал канареек. Однажды с отцом мы направились к нему. Жил Каравай на прежнем месте, где отец провёл свою молодость. Мне, помимо приобретения канарейки, хотелось увидеть и познакомиться с человеком, которого отец часто вспоминал и боготворил. Пётр был несколько старше отца и в молодости его защищал. У хозяина одна из комнат была отведена для клеток с канарейками.

Из комнаты лились непрерывные трели. Поют только самцы. Они называются кенарями. Мы стали обращать внимания на одного из кенарей, которого предложил нам хозяин. Убедившись, что он достойно поёт, мы заплатили за него 10 рублей. Одновременно была распита бутылка водки, принесённая отцом. Своего кенаря мы назвали Митька.

Наслышавшись вдоволь трелей Митьки, захотелось заняться разведением канареек. Снова с отцом поехали к Караваю и приобрели для Митьки Варьку. Самки не поют, поэтому менее ценны. Мы её приобрели за 5 рублей. По весне началось у нас с Ларисой разведение канареек. Сохранился интересный дневник этого мероприятия.

«Первый выводок.

3 марта Митьку и Варьку посадили в одну клетку пароваться. В клетке смастерили гнездо.

11 марта Варька положила первое яйцо.

15 марта Варька положила четвёртое яйцо.

25 марта вылупился первый птенец.

28 марта вылупился третий птенец. Одно яйцо заморыш, видимо было неоплодотворённым.

14 апреля птенцы вылезли из гнезда.

22 апреля посадили молодёжь в отдельную клетку.

27 июня лимонный птенец тихонько запел.

Второй выводок.

22 апреля Митьку и Варьку посадили пароваться снова.

5 мая Варька положила первое яйцо. Всего Варька положила 3 яйца.

17 мая вылупился первый птенец.

19 мая вылупился третий птенец.

4 июня птенцы вылезли из гнезда.

Третий выводок.

26 июня Митьку и Варьку посадили пароваться снова.

Митька Варьку бил, гнал её на гнездо.

4 июля Варька положила первое яйцо…»

Выкармливать птенцов не просто. В этом помогала мне Лариса, с трепетом относящаяся ко всякой живности.

Своих птенцов раздавал друзьям, сдавал так же за копейки в птичий магазин. Когда уезжали из Минска в 1971 году, то своё канареечное хозяйство оставили тёще, Степаниде Адамовне. Впредь она умилялась и наслаждалась пением канареек. О чём писала нам в письмах в Калинин.

У канареек я позаимствовал одну из трелей. Приближаясь к дому, я её насвистывал, и домочадцы знали, что муж, отец на подходе к дому, к даче. В сутолоке, в Москве, завожу свою трель, и меня быстро находят встречающие дети, жена.

Пушок

Жена, Лариса, прирождённая кошатница, вскоре по заселению нашей квартиры, завела себе котёнка, который был назван Пушок. Это название отражало его пушистую внешность.

Четыре года жил он с нами в Минске. На время наших отъездов на юг он переселялся к Ларисиной маме. Взяли мы его с собой и в Калинин. Здесь он у нас прожил до 1975 года.

Фабрика художественных изделий

В мае 1966 года Лариса, уверенная в моём поступлении в училище, устроилась на работу. В профессии швеи, по которой она получила образование и работала несколько лет до замужества, было разочарование. Устроилась она работать в бухгалтерию учётчиком на Фабрику художественных изделий, расположенную возле Комаровского рынка. «Сосватала» её на эту работу Марина, жена друга Казимира Довнара. Это она когда-то кормила своим грудным молоком нашего первенца Серёжу.

Лариса, как на любом посту, успешно, со старанием работала, вела себя деликатно. У неё появилось масса подруг. Они решили, что Лариса достойна более высокой должности и стали обучать её бухгалтерскому учёту. Этой работай она будет заниматься более 20 лет.

Фабрика работала успешно. Спрос на их продукцию был большой. Это, в основном, женская одежда: шерстяные кофточки, блузки с вышивкой, различные оригинальные сувениры, с той же вышивкой. Многочисленные заказы поступали на фабрику накануне больших праздников. В эти годы их было изобилие: 50-летитие Великой Октябрьской Социалистической революции, 50-летие образование БССР, 100-летие со дня рождения Владимира Ильича Ленина.

По этому поводу предприятиям и организациям, победителям социалистического соревнования вручались памятные знамёна. Вышивкой на этих знамёнах занималась фабрика художественных изделий. Это были исключительно денежные заказы.

Для работников фабрики был большой социальный сектор. При фабрике, например, был отличный детский сад. Сразу же, без всякой многолетней очереди, нашего четырёхлетнего Серёжу определили в детский сад. В дивизионе, в Лабно-Огородниках об этом можно было только мечтать.

Впредь каждое утро мы, встав около шести часов утра, завтракали и бежали на троллейбус, который порой приходилось брать с боем. Доезжали до проспекта Ленина. Садились на следующий троллейбус, который довозил Ларису с Серёжей до площади Победы. Здесь они выходили и направлялись в детский сад, расположенный в 200-х метрах от остановки. Я следовал на троллейбусе дальше, до площади Якуба Колоса.